«Принесу в себе»!!!

иЗ ГАЗЕТЫ сОЮЗНОЕ ВЕЧЕ, 18 ЯНВАРЯ 2013 ГОДА

ТОСКА О ДАГЕСТАНЕ

		хитровато-мудрое выражение, над которым я бился, улавливая редкие моменты. Друзья наперебой рассказывали случаи из жизни Расула, и он тоже рассказывал. В том числе о своей знаменитой телеграмме из президиума Верховного Совета. В президиуме в те времена сидели, как правило, директора крупных заводов, председатели лучших колхозов и т.д. Они постоянно подзывали секретарей и передавали им тексты телеграмм, писавшихся прямо за столом: «Срочно пришлите
Сухой закон горбачевской «перестройки». На банкетных столах возвышались лишь бутылки с минеральной водой. Но разве можно указом генсека КПСС уничтожить обычай винных возлияний после тяжелых бдений за столами президиумов? По чину самого уважаемого человека Кавказа на представительных съездах бывал и Расул Гамзатов. После одного заседания он задержался, беседуя с кем-то в фойе Дворца съездов. К нему спустились: «Просим на банкет, без вас не начинают». «А там на столах есть?» – хитро осведомился Расул. – «Нет, что вы! Нельзя. Указ». – «А можно принести с собой?» – «Нет, что вы! Нельзя. Указ». Расул многозначительно помолчал и изрек: «Ну тогда я принесу в себе». Махачкала. Союз писателей Дагестана. В конце весны 2002 года познакомил меня с Расулом Гамзатовым наш общий друг Гаджи Махачев. Портрет писался в кабинете поэта. Расул чувствовал себя плохо. Преклонный возраст.	Глаза смотрели не на окружающих, а в ту невидимую даль, что открывается уходящему от нас человеку. Я усадил Расула за стол, и он в задумчивости слегка подпер голову рукой. Чувствуя, что не смогу удержать его внимание, и зная, что портрет придется писать очень быстро, я пригласил дагестанских писателей в кабинет. Их было четверо. Все расселись за моей спиной – на другом краю длинного стола. Поставил задачу: как только я начинаю заниматься портретом, в разговор вступают они и увлекают поэта своими байками. Сеанс с Гамзатовым – единственный случай, когда мне пришлось писать портрет, держа в одной руке кисть, а в другой – рюмку коньяку. Сам Гамзатов не пил (было категорически запрещено), а лишь подносил рюмку к губам. И пока произносился тост и употреблялось содержимое наших рюмок, на несколько секунд глаза поэта оживлялись и на его лице появлялось то

2

цифры перевыполнения плана на сегодняшний день» или «Сколько тракторов выпущено за истекший период»… Одному Расулу депешировать было нечего. Не телеграфировать же в Союз писателей: «Сколько книжек выпущено за истекший период?» А соседи за столом знай себе строчат телеграммы одну за другой. Секретари ходят, собирают их, отправляют, потом приносят ответы. Расул сидел-сидел, потом взял бумагу и тоже настрочил телеграмму. Жене, своей любимой Патимат: «Сижу в президиуме, а счастья нет. Расул». Единственное, чего я во время сеанса портрета не смог учесть, так это то, что волосы Расула перед моим приходом зачесали назад, что для него было совершенно нехарактерно. Я так и написал – его волосы. И лишь потом, уже по фотографии восстанавливал присущую легендарному

горцу прическу – короткий чубчик, нависающий надо лбом. «Как вы думаете, – спросил я его под конец сеанса, – сможет ли наша страна выбраться из того хаоса и развала, в который погружается? Есть ли у нас шанс?» «Нет!» – с тоской глядя в пространство, ответил поэт. Мудрый человек, Расул Гамзатович все же иной раз сомневался в своих словах, и в горестной поэме, посвященной Гаджи Махачеву, он писал: На мой Дагестан я с тоскою гляжу, Он скорчился, как от ожога, До боли знакомого не нахожу, Так много в нем стало чужого. А может быть, все же не прав я, Гаджи, И мы еще в самом начале? Но прежних лет ржавчину, все же скажи, На иней зачем обменяли? Конец 80-х годов. Эпоха разгрома СССР. Один за другим регионы и республики объявляют суверенитеты. Но,

докатившись до Дагестана, волна разрушения разбилась о могучий авторитет легендарного поэта. На высоком собрании взял слово Расул. Его речь была короткой, но она напрочь закрыла вопрос о суверенитете республики. А заканчивалась она под взрыв аплодисментов следующими словами: «Мы добровольно не входили в Россию, добровольно из нее и не выйдем!» Я заканчивал портрет уже в Москве. На расстоянии образ поэта стал символичным. Как огромная скала, вырастает фигура Расула Гамзатова среди гор Дагестана... Это полотно стало его последним прижизненным портретом. Анатолий НАБАТОВ http://souzveche.ru/news/detail.php?ID=7802